После этих слов наступило молчание, затем — гром аплодисментов — даже сам Бонфорт хлопал здоровой ладонью по кушетке и кричал: «Браво!».
После этого он велел взять мне кресло и подсесть к нему. Я заметил, что он смотрит на жезл и вручил его ему.
— Он стоит на предохранителе.
— Я знаю как им пользоваться. — Он внимательно осмотрел его и вернул мне. Я думал, что он, возможно, захочет оставить его у себя. Но раз так, значит придется отдать его Дэку, чтобы потом он сам вручил его законному владельцу. Он попросил меня рассказать о себе, потом заметил, что самого меня он никогда на сцене не видел, но видел моего отца в роли Сирано.
Потом он спросил меня, что я собираюсь делать в дальнейшем. Я ответил, что никаких определенных планов у меня нет. Он кивнул и сказал:
— Посмотрим. У нас есть для вас местечко. Нужно кое-что сделать, при этом он ни словом не обмолвился о плате, и я был горд этим.
Постепенно начали поступать сведения об итогах голосования, и он повернулся к стереоприемнику. Голосование начали сорок восемь часов назад, так как голосовали жители внешних миров, а Земля голосовала всегда в последнюю очередь. Да и на самой Земле голосование длилось почти тридцать часов. Но сейчас по стерео стали передавать важные для нас сведения о победах в очень важных для нас округах: уже вчера после голосования внешних миров мы получили заметное преимущество, но Родж разочаровал меня, заявив, что это ровным счетом ничего не значит. Внешние миры всегда изобиловали экспансионистами. Имело значение в основном то, что думают те миллиарды людей, которые никогда не покидали родной планеты.
Но нам все же был необходим и любой голос обитателей внешних миров. Аграрная партия Ганимеда победила в пяти из шести избирательных округов. Эта партия являлась составной частью нашей коалиции. Положение на Венере было более сложным, так как венерианцы разбились на множество группировок, раздираемых непостижимыми на земно взгляд противоречиями. Тем не менее у нас были основания рассчитывать, что голосование на Венере окончится в нашу пользу. К тому же голоса землян, живущих на Венере будут отданы за нас. Имперская установка на то, что местные жители могут выдвигать в Ассамблею только землян, была одной из множества несправедливостей, против которых выступал Бонфорт.
Поскольку гнезда посылали в Ассамблею только своих наблюдателей, единственными голосами, о которых мы беспокоились на Марсе, были голоса землян. Но, честно говоря, ни на что особенное мы здесь не рассчитывали. Дэк склонился над большой таблицей рядом с Роджем. Родж на листе бумаги что-то напряженно подсчитывал по одному ему понятным формулам. В данное время более дюжины электронных мозгов по всей Солнечной Системе было занято теми же самыми подсчетами, но Родж предпочитал свои собственные. Однажды он мне сказал, что может просто пройтись по избирательному округу «вынюхивая» окружающих, а затем определить количество голосов, отданных за наших кандидатов с точностью до двух процентов. И я думаю, что это правда.
Док Кэнек сидел позади всех, сложив руки на животе и расслабившись, как червяк. Пенни сновала взад и вперед по комнате, то что-то нервно сгибая руками, то что-то разгибая. Кроме того, она обеспечивала нас напитками. На меня и мистера Бонфорта она старалась не смотреть.
До сих пор мне ни разу не приходилось бывать на вечере, посвященном выборам. Оказывается, такой вечер пронизан теплым, странным чувством удовлетворения от усталости. Все, что можно, уже сделано и теперь даже не имеет особого значения результат голосования; с вами ваши друзья, вами не владеет никакое беспокойство или угнетение, только всеобщая приподнятость. Не знаю, проводил ли я когда-нибудь время столь же приятно, как в этот вечер.
Родж поднял голову, взглянул сначала на меня, затем на мистера Бонфорта.
— Континент колеблется. Американцы пробуют воду ногой, прежде чем встать на нашу сторону. Их волнует только один вопрос: «Глубоко или нет?».
— Родж, вы можете сделать прогноз?
— Пока нет. О, мы конечно имеем достаточно мест в Великой Ассамблее, но их количество может колебаться на дюжину в ту или другую сторону. — Он поднялся. Пойду-ка я прошвырнусь к ребятам.
Вообще-то следовало пойти мне, поскольку я был мистером Бонфортом. В ночь выборов глава партии непременно должен появиться в штаб-квартире. Но я там до сих пор ни разу не был, поскольку это как раз было таким местом, где мою игру могли раскусить. Во время кампании под предлогом «болезни»; сегодня просто не стоило рисковать, поэтому вместо меня и пошел Родж, чтобы пожимать руки, улыбаться налево и направо и разрешать девочкам, на тонкие плечи которых легла вся тяжесть бумажной работы во время кампании, вешаться себе на шею и всхлипывать от умиления. — Вернусь примерно через час.
Даже эта вечеринка должна была состояться там внизу, и приглашен на нее должен был быть весь наш персонал, особенно Джимми Вашингтон. В этом случае пришлось бы лишить мистера Бонфорта возможности участвовать в ней. Но они, впрочем, наверняка тоже праздновали. Я встал.
— Родж, я спущусь вместе с тобой и поблагодарю Джимми и его гарем.
— Что? Может вам этого лучше не делать?
— Но ведь я должен сделать это, не так ли? И к тому же в этом нет ничего опасного для нас. — Я повернулся к мистеру Бонфорту. — Как вы считаете, сэр?
— Я обязательно сходил бы к ним.
Мы спустились на лифте вниз, прошли по целой веренице пустынных помещений, и наконец, миновав кабинет Пенни, попали в самый настоящий бедлам. Стереоприемник включен на полную мощность, на полу валялся всякий мусор; а все присутствующие пили, курили и делали и то и другое одновременно. Даже в руке у Джимми был стакан, держа который он слушал сообщения о ходе голосования. Он не выпил ни глотка — он вообще не пил и не курил. Наверняка кто-то просто всучил ему стакан. Джимми всегда умел удачно вписаться в любую компанию.
Я в сопровождении Роджа обошел присутствующих и добрался до Джимми. Я тепло поблагодарил его и извинился за то, что чувствую себя совершенно разбитым и поэтому собираюсь удалиться к себе и прилечь. Я попросил Джимми извиниться перед присутствующими от моего имени.
— Хорошо, сэр. Вам действительно следует подумать и о себе, господин министр.
Я вернулся наверх, а Родж отправился дальше, поздравлять остальных.
Когда я вошел в комнату, Пенни прижала палец к губам, делая мне знак не шуметь. Бонфорт, казалось, заснул и поэтому стерео приглушили. Дэк по-прежнему сидел у приемника, нанося на лист бумаги все новые цифры. Кэнек сидел совершенно неподвижно. Он только кивнул мне и приветственным жестом поднял свой стакан.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});